Краткий очерк истории «задержанной цивилизации»

3. СТРАТЕГИЧЕСКИЙ ПРОСЧЕТ ГОРБАЧЕВА

В своих воспоминаниях о совместной работе с Горбачевым его помощник А. Черняев уделяет много внимания замыслам молодого генсека, которые были направлены на реформирование общественной системы. Автор цитирует высказывания М.С., призывавшего скорее «перестраиваться», заниматься де­лом, а не словопрениями, но нигде не говорит, что конкретно надо делать. Похоже, что Горбачев только и призывал, но сам толком не знал каким обра­зом можно перестроить такую громаду как Советский Союз.

Атрибуты

Цифры и факты красноречивей всего свидетельствовали о том, что страна «оказалась у роковой черты». На фоне интеграционных процессов в Запад­ной Европе, усиления исламского мира и невиданного роста объемов произ­водства, в Китае и странах АТР, СССР катастрофически отставал. Кадры, раньше «решавшие все», оказались неготовыми к включению в процессы пере­мен, бремя военных расходов стало непосильным для экономики страны, поч­ти все структуры, составляющие остов советской системы, устарели и ста­ли нежизнеспособными, страна уже дано не развивалась, происходило паде­ние жизненного уровня населения, стремительно нарастали социально-эко­номические и даже политические противоречия. В этих условиях М.С. отважил­ся на проведение перемен.

Дело даже не в том, что Горбачев ошибочно полагал, что можно реформи­ровать систему, не затрагивая ее основ, дело в том, что он руководство­вался представлениями, применимыми для качественно иной системы.

По мнению Горбачева, СССР представлял собой страну, которая априори располагает колоссальным потенциалом, но, из-за грубых ошибок, про­счетов и даже преступлений прежнего руководства, развитие страны проис­ходило в неверном направлении, а утратившие свою былую эффективность формы и методы организации и управления, привели к тому, что Советский Союз превратился в «отсталую страну».

«План Горбачева», который просматривается на протяжении большей части мемуаров А. Черняева, можно свести к следующим пунктам: 1) стабилизация международного положения, резкое сокращение вооружений, разрядка, в результате которой высвобожденные средства, направляются для целей конверсии и развития гражданских секторов экономики; 2) снятие ряда ограничений, препятствующих реализации демократических прав граждан в соответствии с действующей Конституцией СССР, развитие гласности при сохранении контрольных функций в руках высшего политического руководства страны; 3) развер­тывание крупных социальных, программ, строительство жилья, развитие сфе­ры услуг, реформа образования и здравоохранения; 4) развитие новых форм и методов организации производства, ускорение НТП, внедрение интенсив­ных технологий и реорганизация АПК, при сохранении основных рычагов уп­равления у государства.

В основе этого «плана», который здесь изложен лишь в общих чертах, не было определенной теоретической базы, а практический опыт подобного типа реформ имелся только у Югославии и КНР. Кровь от крови дитя своего време­ни и воспитанник «касты избранных», Горбачев в своих замыслах руководствовался идеями марксизма-ленинизма, веря, что это учение несет в себе нереализованный потенциал, что классики были «неверно поняты» и что «об­новив" эту доктрину, можно построить «демократический социализм». М.С. рассчитывал на высвобожденные, в результате сокращения военных расходов, средства (они должны были сыграть роль «стартового капитала» для техни­ко-технологической модернизации советской экономической модели). Но в самом «плане» было заложено глубокое противоречие между формирующимися условиями для свободного творчества, раскрепощения человеческой приро­ды и сохраняющей тотальный партийно-государственный контроль обществен­ной системой. Как это не парадоксально, но в Советском Союзе отсутство­вали как реальные предпосылки, так и движущие силы перемен. Не было га­рантий, что выдвинутый «план» будет реализован.

Так, нельзя было с пол­ной уверенностью рассчитывать на то, что Запад и прежде всего, США пойдут на резкое сокращение ядерных и тем более обычных вооружений по плану, предложенному советским руководством. Средства, от сокращения во­енных расходов могли и не высвободиться. Наконец, не было гарантии, что соответствующие органы системы распорядятся ими в должной мере, а не ис­пользуют еще на один «проект века».

Горбачев представлял себе бывший Советский Союз как «отсталую страну», но на самом деле СССР был классическим примером «задержанной цивилиза­ции". В этом и состоял стратегический просчет самого молодого генераль­ного секретаря партии.

Необходимость глубоких перемен была, очевидна не только для Горбачева. Изменить систему пытались и Хрущев, и Андропов, но если первый стремил­ся обновить содержание не меняя формы, то второй ограничился ее косметическим ремонтом. М.С. понадобилось немало времени для того, чтобы осознать, что, не меняя форм, бессмысленно изменять содержание. «Приверженец теории отсталости», он ошибочно отождествлял ее с «задержанностью» (о различии между ними было сказано выше).

Горбачев постоянно удивлялся и недоумевал, как и почему он, рассчитывая получить одни результаты, (и часто предпринимая для этого все усилия) по­лучал другие. Сначала это объяснялось сопротивлением консерваторов («бю­рократов"), особенно на местах, затем глубиной «отсталости» (при непрерыв­ном сопротивлении консерваторов) или «тяжелым наследием, доставшимся нам от прошлых лет», наконец, было заявлено, что для достижения «целей пере­стройки" избраны ошибочные (неэффективные) средства. На этом и успокоились, сочтя причиной провала стратегические просчеты, допущенные при выборе средств.

Правда, в запасе были и иные средства, но Горбачев, уже оказавшись не у власти, неустанно подчеркивал, что он всячески избегал вариантов с использованием жестких методов и не хотел перестроить систе­му посредством «железа и крови».

Действительно, ему не оставалось ничего иного как недоумевать. Свободы, призванные раскрепостить творческую энергию общества и придать ему мощ­ный импульс, не приносили должного эффекта. Свобода была, обновления не было. Гласность, на которую возлагали столько надежд, явилась одной из причин крушения идеалов. Мифы, десятилетиями насаждаемые в общественном сознании развенчаны, кумиры снесены с пьедесталов. Минимум экономических свобод (закон о социалистическом предприятии, кооперация, аренда, хозрасчет, подряд, госприемка) так и не сдвинул экономику страны с мерт­вой точки, мирные инициативы во внешней политике ослабляли страну, проникновение в пределы СССР «ненавистной» западной идеологии не принесло с собой передового опыта, Запад не торопился предоставлять обещанные креди­ты. Внутри страны стали набирать силу центробежные процессы и здание вче­ра еще «нерушимого Союза» стало трепать и разваливаться. Общество оказа­лось неспособным ответить на «вызовы». Какие бы новшества и свободы не вводились, какие бы ограничения не снимались - все они шли во вред, а не во благо. Последующий развал Союза, приход к власти Ельцина и «либеральная революция» лишь ускорили надлом.

Знал ли Горбачев о том, что Андропов, скорей всего, готов был повес­ти корабль тем же курсом, но не повел, не решился, сознавая, что обще­ство «задержалось» настолько, что перестроить его невозможно? Усиление и без того гипертрофированной роли государства., осуществленное в период краткосрочного правления Андропова, явилось показателем бессилия, что-либо изменить. Требовались иные, доселе запретные средства, но они были противопоказаны системе, и руководство страны продолжало ходить по заколдованному кругу.

Горбачев сделал ставку на «революцию сверху», на рывок, на ускорение и ошибся, получив неадекватные реакции общества. Он не знал, что, например, «спартанский этнос складывался под воздействием внутренних и внешних условий, жесткие людские души подвергались столь сильному давлению со сто­роны общественного мнения, что оказывались одновременно и продуктом и создателем самой и этой общественной системы» (12) Конечно, М.С. не было известно и то, что “... система Ликурга, призванная сохрани­ть власть над илотами, в конце концов заставила Спарту защищаться от все­го эллинского мира. Горькая ирония судьбы заключалась в том, что Спарта, пожертвовав всем, что делает жизнь прекрасной, во имя одной единственной цели — создания несокрушимого и совершенного военного аппарата — обнару­жила вдруг, что столь дорого купленная власть бесполезна, ибо равновесие Ликурговой системы настолько выверено, а социальное напряжение настолько велико, что малейшее нарушение статус-кво могло закончиться катастрофой» (13).

Продолжение следует