«Финансисты» и «изоляционисты»

С исторической точки зрения в мировой экономике появлялась некая модель, которая определяла и темпы и характер развития на десятилетия, а то и столетия.

Например, в XVI веке в Западной Европе сформировалась модель экономики, в основу которой был положен кредит и принцип роста. Родоначальниками такой модели принято считать Голландию, а затем и Англию. Еще раньше свою модель смогли создать итальянские города-республики, например Венеция, Генуя, Флоренция и даже Пиза.

Были образцы и паразитического развития, которые показали миру, как развиваться нельзя. Таким примером может служить некогда могущественная колониальная империя, каковой была Испания. Сотни галионов везли в метрополию золото, а затем и серебро, открытое в Южной Америке. Этих сокровищ было достаточно для того, чтобы испанская империя имела рост без развития. Богатство росло, но развития не было. В конечном итоге это привело к глубокому упадку империи, а ее золото и серебро постепенно перекочевали в те страны, экономики которых успешно развивались, прежде всего, за счет развития производства.

Англо-голландская экономическая модель (назовем ее так) оказала громадное влияние на становление и развитие капитализма в мире. Можно сказать, что эта модель господствовала вплоть до начала великой экономической депрессии, которая разразилась в конце 20-х, начале 30-х гг. XX века.

Великая депрессия наглядно показала, что мировая модель экономики, которая активно использовалась в наиболее развитых странах того времени, исчерпала себя. Она чем-то напоминает модель нынешнюю, когда замедление (падение) спроса, оказало парализующее воздействие на мировой экономический рост.

Тогда из тупика был найден выход, который предложил Джон Кейнс, и который, в основном, сводился к поощрению спроса путем государственно-монополистического регулирования экономики.

По большому счету кейнсианская модель просуществовала до наших дней. Одновременно с моделью Кейнса в 20-е годы родилась и советская модель экономики-антисистемы. Это была модель, как бы мы не относились к ней сегодня, которая оказался громадное влияние на мировую экономику. Элементы советской экономической модели, доведя их до совершенства, были взяты большинством развитых стран мира. Например, японское и южно-корейское планирование. Успехи советской экономики были настолько впечатляющими, что в мире всерьез заговорили о конвергенции, т.е слиянии всего лучшего (успешного), что было в капиталистической модели со всем лучшим, что было в модели социалистической.

Это только дремучие советофобы могут отрицать наличие влияния советской экономической модели на мировую. Объективные исследователи рассматривают ее не иначе, как принципиально новый вклад в развитие мировой экономики, до сих пор оказывающий влияние на экономические процессы.

Но и советская модель исчерпала себя, а ей на смену пришла все та же модернизированная система, в основу которой положен, так называемый, рост. Сегодня темпы экономики измеряют через этот самый рост, пытаясь под ним завуалировать все тот же ссудный процент. Он лег в основу нынешней модели мировой экономики и довел ее до абсурда.

Суть этого абсурда состоит в том, что прибавочная стоимость стала делаться из воздуха, а на мировом рынке стал надуваться такой гигантский финансовый пузырь, лопни который и вся мировая экономика разлетится к соответствующей матери.

Прежние, когда-то эффективно работающие методы, перестали быть полезными. Всяческое стремление реанимировать труп мировой экономики через обнуление ставок, через девальвацию и дефляцию, увы, не решают проблему глобального кризиса, а только лишь отдаляют его.

Еще вчера взоры наблюдателей были устремлены в сторону Китая. С развитием экономики Поднебесной связывали начало новой, не видимой ранее, эпохи развития, но «замедление роста в Китае», наглядно показало, что Китай не стал основоположником некоей новой экономической модели, а его развитие было возможным исключительно через открытие для него рынков сбыта в США и ЕС.

Впрочем, по китайскому пути с середины XX века шли такие производители «экономического чуда», как Западная Германия и Япония в послевоенное время. Сингапур, Гонконг Тайвань, Южная Корея, пришедшие на смену германскому и японскому локомотивам, шли тем же путем. Наконец, последним в этом ряду стал Китай.

И не случайно сегодня руководство КПК активно начало перестройку своей экономики на поощрение внутреннего спроса. Дело в том, что традиционные для Китая рынки сбыта, прежде всего США и страны ЕС, не только переживают депрессию спроса, но и могут в ближайшее время закрыться. Особенно после того, как будут достигнуты соглашения о создании двух региональных альянсов — Трансатлантического и Транстихоокеанского. Как известно, Китай не позвали ни в один из альянсов. Надеюсь, понятно почему. Отсюда и стремление руководство КПК на внутреннюю перестройку.

Как бы там ни было, но Китай не подарил миру нечто новое. Не будь притока инвестиций, не будь широких рынков сбыта, вряд ли бы Поднебесная достигла тех темпов роста, которые она достигла к 2014 году.

Китай подарил миру компас, бумагу, порох и еще массу разных интересных вещей, но он, увы, не дал миру идеи, хотя бы на уровне идеи советской экономической модели, не говоря уже об англо-голландском экономическом универсализме.

Поэтому и нынешняя китайская идея, получившая романтическое название «Пояс и путь» и вызывающее восхищение у тех, кто слабо знаком с подлинной историей Китая, базируется все на той же универсальной модели инвестиций, кредита и роста, что господствует в мире до сих пор и что уже завела мировую экономику в тупик.

Даже перспективный, на первый взгляд, созданный по инициативе Китая Банк инфраструктурных инвестиций (БИИ) — ничем не отличается от подобных же моделей, например Международного банка реконструкции и развития (МБРР) или Европейского банка реконструкции и развития (ЕБРР). Не отличается, прежде всего тем, что модель остается прежней. Просто ранее Китай получал инвестиции и вкладывал их в развитие своей экономики, а теперь сам намерен стать таким мировым инвестором. Однако если не менять модели, то ничего и не изменится.

Точно также, как трещащий ныне по швам легендарный БРИКС. Ведущие члены этого, по большей части виртуального, альянса — Бразилия, Россия и Китай ныне переживают невиданный спад в экономике, вызванный не только мировым кризисом, но и хрупкостью внутреннего экономического устройства.

Если не появится принципиально новая экономическая модель развития. никакие банки и альянсы сами по себе не смогут переломить ситуацию.

Некоторые наблюдатели видят выход в так называемой регионализации мировой экономики, когда появятся не миры-экономики, а регион-экономики с одной стороны и вся остальная периферия с другой.

Именно движение в эту сторону и стало ведущим фактором обострившим борьбу между «финансистами» и «изоляционистами» в рамках борьбы за пост президента США. Речь при этом не идет о том, кто займет этот пост — Дональд Трамп или, скажем, Хиллари Клинтон. Речь идет о победе тех группировок, которые стоят за этими фигурами.

Итак, «финансисты» (разумеется, этот термин взят нами условно для удобства обозначения) будут бороться за удержание мировой долларовой гегемонии, т.е. той системы, которая господствует ныне и которая приносит соответствующим группировкам их сверхдоходы. По сути это означает, что США попытаются удерживать позицию мирового гегемона, которую они удерживали до сих пор, несмотря на то, что в современном мире эта позиция становится невероятно затратной и отражается на умопомрачительном госдолге США, погасить который без масштабной катастрофы уже невозможно.

Развитие по этому пути будет означать принесение экономики США в жертву мировой экономике, точнее той части транснациональной корпоратократии. которая сегодня господствует в мире.

«Финансистам» за последние 25-30 лет удалось установить свои финансовые системы чуть ли не по всему миру. Например, центробанки таких стран, как Россия, Япония, Аргентина, Бразилия, а очень скоро и Китая, уже давно включены в мировую систему, став основанием для пирамиды, на вершине которой находится ФРС США.

Если «финансисты» проиграют, то по всему миру начнется такая движуха, что мало не покажется, ведь начнется не только смена ставленников ФРС в банках и правительствах, но и переформатирование модели мировой экономики.

«Изоляционисты» выступают против того, чтобы экономика США стала «дойной коровой» мировой экономики. Та затратная модель гегемонии уже не по силам США. Об этом свидетельствует сворачивание военно-политической активности США по всему миру. Борьба с мировым терроризмом, как повод для укрепления мировой гегемонии США, начавшаяся после 11 сентября 2001 года, оказалась слишком накладной. Попытки вмешательства в различных регионах мира привели к росту расходов, при том, что госдолг и без того расти не прекращался. Вы думаете почему США ограничиваются на Украине только советами, рекомендациями и похлопываниями по плечу? Потому, что Украина — это дорого, очень дорого. Это может привести к укреплению позиций США в этой части Европы, но такое укрепление, в свою очередь, потребует все новых и новых затрат. Ведь мало захватить позиции, их надо еще и удержать.

Отсюда и та политика — политика создания атмосферы управляемого хаоса, например, на Ближнем Востоке, и политика мягкой силы. Все эти методы сводятся к одному и тому же — сокращению затрат, ибо они уже не по силам Америке. Не по силам в рамках ныне существующей экономической модели. Если раньше, она оправдывала себя, то теперь она уже не работает.

Вот почему в США крепнут позиции «изоляционистов». Они выступает за то, чтобы США перестали быть «дойной коровой» мировой экономики, чтобы США не инвестировали по всему миру, чтобы потом получать в виде отдачи китайский ширпотреб. Они выступает за возврат инвестиций в Америку, за модернизацию американской экономики, за превращение ее, в конечном итоге, в новый локомотив экономического развития, когда не рынок США станет источником обогащения Германии, Японии , Южной Кореи и тем более Китая, а, наоборот, все эти рынки станут источниками обогащения США.

Поэтому возникновение регион-экономик, это не решение вопроса о новой экономической модели. Это только переходный период. Через регионализацию мировой экономики начнется формирование новой модели экономического развития. Поэтому, если в США на выборах победят «изоляционисты» начнется весьма интересный и непростой период развития, суть которого мы обозначили выше, как экономики-регионы и вся остальная периферия.

Нельзя исключать, что в регион-экономиках появится своя регион-валюта. К примеру, когда мы задумали создание такой регион-экономики, как Евроазиатский экономический союз (ЕАЭС), то планировали ввести общую валюту — алтын.

Курс на самоизоляцию в рамках регион-экономик, а для США это создание двух мегаальянсов (Транстихоокеанского и Трансатлантического), также будет означать переход на новую валюту.

То яростное сопротивление, которое ныне оказывают «финансисты», свидетельствует лишь о том, что созданная ими модель трещит по швам. Если им удастся ее сохранить, то глубокий военный конфликт, вполне возможно, в рамках новой мировой войны, неизбежен. Однако их модель исчерпала себя. И хотя сегодня точно никто не может сказать, кто победить на выборах в США Клинтон («финансисты») или Трамп («изоляционисты») одно несомненно: существующий международный политический и экономический порядок нуждается в глубоких переменах.