Когда отскочит нефть

Какие еще нужны прилагательные, чтобы преуменьшить масштабы грядущей катастрофы? Может быть, кроме «немножечко», добавить «чуточку», «маленько», «капелечку» или «слегонца»?

Подходит к концу первый полноценный кризисный год. И в течение всего этого года прогнозы Минэкономразвития становились все хуже и хуже. Господин Улюкаев все это время напоминал собой капитана корабля, который даже не опускаясь в трюм, навскидку предполагал: течь не очень большая, дойдем; затоплены еще не все отсеки и судно (экономика России) сохраняет устойчивость. Конечно, мы коснулись «хрупкого дна», но на мель не сели и корабль плывет...

По мере сил и возможностей, мне не раз приходилось анализировать то, что сегодня происходит в производственном секторе Родины. То, что там не все, мягко говоря, в порядке, было ясно не только из моего посильного анализа. Об этом говорили и кричали другие, гораздо более маститые умы. Но правительство с упорством, достойным лучшего применения, продолжало использовать давно уже устаревшие и отвергнутые современной экономической мыслью инструменты. Как боролись они в 90-е с инфляцией, так борются с ними и в 10-е годы.

Однако не будем повторяться, говоря о том, что необходимо сделать в первую очередь, чтобы уйти от того порочного курса, которым правительство ведет экономику. Давайте попытаемся понять, кто мы и что мы в этом мире, иначе без такого понимания нам трудно будет разглядеть истинные цели этого правительства.

Вы никогда не задумывались над тем, почему СССР был экономической автаркией? Конечно, оказавшись во враждебном окружении, да еще и в экономической блокаде, руководство СССР было вынуждено создавать такую систему, при которой его промышленность могла производить все, что угодно без какой-либо помощи извне. В годы советской власти в СССР была построена мир-экономика. В мировой системе разделения труда Советский Союз играл исключительно самодостаточную роль и не нуждался ни в притоке дешевой рабочей силы извне, ни в притоке инвестиций со стороны мирового капитала, ни в технологиях, короче, ни в чем. Нужда если и была, то оказывалась незначительной и не могла серьезно повлиять на эту чудесную мир-экономику.

Между тем, так было не всегда. Например, после Октябрьской революции в партии возникли споры, каким путем следовать дальше. По этому поводу имелось как минимум три точки зрения. В истории они получили название «правый уклон», «левый уклон» и «генеральная линия партии».

Правый уклон представлял Лев Троцкий, который считал, что Россия должна послужить хворостом для разжигания пожара мировой революции. В итоге это означало распад страны, чего и ожидали от Троцкого его англо-американские спонсоры и покровители.

Левый уклон представлял Николай Бухарин, который видел в стране не что иное, как сырьевой придаток (или сырьевую колонию) развитых стран. Годы спустя (в конце 80-х, начале 90-х) фигура Николая Бухарина приобретет особую популярность в СССР. В лице Николая Ивановича тогдашние сторонники курса на переформатирование постсоветской экономики увидят «забытого идеолога» левого либерализма с его знаменитым лозунгом «Обогащайтесь!»

Наконец, генеральную линию отстаивал Сталин и его сторонники. Они отстаивали явно противоречащую теории Маркса идею — построения социализма в одной отдельно взятой стране. Сюда же примыкала и идея «враждебного окружения» и вытекающая из нее идея «обострения классовой борьбы по мере строительства социализма».

Нечего и говорить, что сторонники генеральной линии выступали за построение в СССР экономической автаркии.

Советская промышленность, в том числе и оборонная, фактически была создана за десять лет. Что парадоксально, так это то, что и разрушена она была за те же десять лет.

Годы, вошедшие в новейшую историю, как годы либеральных реформ, по сути, положили конец самодостаточной и развитой реальной экономики и превратили ее в мировой сырьевой кластер, каковым она и является до сих пор.

За десять лет либеральных реформ Россия заняла совершенно иную нишу в международном разделении труда. Для мирового рынка мы интересны своим сырьем. Наша, некогда развитая промышленность, никого не интересует. Опять-таки парадокс состоит в том, что нынешние либералы, которых клеймят по чем зря за то, что они добивают остатки реального сектора экономики, делая ставку на сырье, освоили и, худо-бедно, научились управлять то, чем смогли. И когда их упрекают в том, что они не хотят активно возрождать реальный сектор, они просто из скромности отмалчиваются.

Дело в том, что если завтра на просторах РФ возникнет нечто похожее на советскую экономику, логично задать себе вопрос: а на какие рынки эта экономику будет ориентироваться? За годы, пока Россию загоняли в новую нишу в системе международного разделения труда, она была изгнана со всех рынков, которые когда-то занимал СССР.

Хотя СССР и был системой антикапиталистической это вовсе не значило, что его экономика была антирыночной, особенно на внешних рынках. Для продвижения своей экономической экспансии, СССР сам создавал рынки. Если, например, в Западной Европе был, так называемый «общий рынок», то Советский Союз создал Совет экономической взаимопомощи (СЭВ), в который вошли страны социалистического лагеря и не только в Восточной Европе. Например, Монголия тоже была членом СЭВ.

Нет рынков, нет сбыта, нет товаров, нет производства. Производить можно лишь то, что пользуется спросом. В данном случае — углеводороды. Хотя и здесь конкуренты наступают нам на пятки, а стремительное падение цен на эти самые углеводороды повергло нашу сырьевую экономику в состояние глубокой стагнации. При этом либеральная команда повела себя так, как обычный капиталист ведет себя в условиях циклического кризиса, т.е. в фазе спада терпеливо ждет, когда на его основную продукцию снова вырастет спрос. Правда, классический капиталист при этом сворачивает производство и объявляет массовые локауты, а мы продолжаем наращивать производство (добычу) углеводородов, что же касается локаутов, то у нас производится существенное урезания тех расходов, которые были у нас довольно высоки в период благоприятной рыночной конъюнктуры, когда нефть достигала цены $100 за бочку.

Ничего другого эта либеральная команда делать не будет и не только потому, что не умеет. Она прекрасно понимает, что для перестройки экономики Родины надо выйти из ныне существующей системы разделения труда, а задача эта, прямо скажем, непосильная. Вот почему нам не остается ничего иного, чем ждать, когда произойдет «отскок» цен на нефть.

Нечего удивляться тому, что правительство Медведева ничего не делает. Оно ждет, ждет благоприятной внешнеторговой конъюнктуры. Ничего другого оно предпринимать не будет. Отсюда и затухание разговоров о, так называемом, «импортозамещении», и тщетность попыток реформировать Центробанк, и т.д.

Если правительство не видит Россию в международной системе разделения труда иначе, чем сырьевой придаток, то нет никакого смысла говорить о какой-то другой России. На углеводороды, пока, есть спрос, а вот на то, что мы могли бы (теоретически) производить и поставлять на внешние рынки (где нас уже давно не ждут и куда нам путь заказан), спроса нет и не предвидится. Так стоит ли париться с этим пресловутым реальным сектором, к тому же на его полноценное развитие нет денег.

Проблема новой индустриализации состоит не в том, что мы могли бы воссоздать нашу прежнюю промышленность, а в том, что, даже воссоздав ее, нам придется вести настоящую торговую войну за рынки сбыта. Для этого мы должны иметь выигрышные позиции, например, такие, какие имел Китай, когда начинал свою промышленную революцию — дешевую рабочую силу, либеральное законодательство в области инвестиций и экологии и непримиримо и жестоко осуществлял борьбу с коррупцией.

Создав либеральную модель экономики, мы так и не дождались массированных иностранных инвестиций. Они не пришли и не придут просто потому, что мы в глазах потенциальных инвесторов занимаем соответствующую нишу в международной системе разделения труда.

Нам надо оставить в покое иллюзии по поводу перестройки нашей экономики. Перестать удивляться тому, почему наше неловкое правительство не меняют. Оно великолепно справляется с той ролью, которая уготована ему глобализацией. Мы будет ждать, когда «отскочит» нефть. Только от этого «отскока» сегодня зависит все и уровень инфляции, и стабильность рубля, и доходность бюджета и макроэкономическая стабилизация в целом.

Разумеется, то, что именно таким боком Россия вписывается в систему международного разделения труда, очень выгодно нынешним либералам. Мы не можем производить продукт для богатых в силу низкой культуры производства и неразвитости высоких технологий. Не станем уточнять, благодаря кому сложилась эта низкая культура производства и неразвитость высоких технологий. Мы не можем производить продукт для бедных в силу дороговизны рабочей силы, а раз так, то нетрудно догадаться, какой курс является наиболее предпочтительным для такого правительства: ликвидация реального сектора как такового и ставка на добычу и экспорт сырья.

Наконец, им даже и в голову не приходит идея о том, что продукцию можно производить для внутреннего потребления. Наверное, понятно почему. Это требует немалых интеллектуальных усилий, а главное — противоречит интересам глобального бизнеса, т.е. той самой силе, которой они по-настоящему служат.