Народ да не тот

Пройдя сквозь испытания, вызванные либеральной революцией, российское общество окончательно разочаровалось в либеральных идеях, которые доказали свою несостоятельность. Но если большая часть жителей нашей страны «не приняли» идею нового «либерального рая», который оказался «раем» для избранных, то и сторонники либеральной идеи оказались также разочарованы. Только не самой идеей, а народом, в душе которого так и не возник отклик на «концепцию демократии». Так что же на самом деле случилось, идея оказалась непродуктивной или «народ не тот»?

Сразу отметим, что разочарование в собственном народе явление для правящей (господствующей) верхушки российского общества явление далеко не новое. Своими корнями оно уходит в темную глубь веков, но мы не будем сейчас подробно останавливаться на седой древности, отметим относительно близкие к нам периоды русской истории.

Разочарование в собственном народе проявилось уже в то время, когда жив еще был Александр Пушкин. Сам поэт активно защищал самобытность своего народа, посвятив этому вопросу немалую часть своего творчества, но был еще и ныне редко вспоминаемый, даже российскими псевдолибералами, Петр Яковлевич Чаадаев, чьи характеристики особенностей национального менталитета вызвали недоумение со стороны Николая I, велевшего отправить этого блистательного интеллектуала своей эпохи в психушку.

Именно Чаадаев был одним из первых, кто положил начало формулировке о том, что всякие идеи хороши, да вот «народ не тот». Правда, Петр Яковлевич говорил об этом с болью, предпочитая правду псевдопатриотическому елию.

Но был среди ненавистников своего народа и современник Чаадаева и Пушкина некто Владимир Печерин, написавший строки, обессмертившие его в глазах всякого русофоба. Он писал: «Как сладостно отчизну ненавидеть! И жадно ждать ее уничтоженья! И в разрушении отчизны видеть Всемирного денницу возрожденья!»

Уже в середине XIX века в России окончательно сформировалось два течения — западники и славянофилы. Это порой видимое, а по большей части — подспудное противостояние двух направлений в русской мысли красной чертой будет проходить сквозь всю нашу историю, дожив до сегодняшний лет.

Разочаровывались в своем народе и народовольцы, и русские социал-демократы, не только большевики, но и меньшевики. Ведь это именно «отец русского марксизма» Георгий Валентинович Плеханов сказал, что «русская история еще не смолола той муки, из которой со временем будет испечен пшеничный пирог социализма». Ну чем это высказывание отличается от слов того же Михаила Фридмана, заявившего недавно, что России не удалось достичь уровня развитых стран после изменений в 90-х годах из-за российского менталитета, а реформы, предложенные во времена президентства Бориса Ельцина, «не нашли отклика в душах россиян»?

Перефразируя слова Георгия Валентиновича можно сказать, что русская история еще не смолола той муки, из которой со временем будет испечен пшеничный пирог либерализма!

Это глубокое, я бы даже сказал — космическое непонимание собственного народа, в конечном итоге выражалось в поистине вселенской к нему ненависти и презрении. Народ, который не понимает, что ему надо, народ, который не в состоянии бороться за свое благо, народ терпеливый и бессловесный, первоначально вызывал у выразителей его чаяний сострадание, а затем и ненависть. Эти чувства характерны не только для нынешних псевдолибералов, от Чубайса до Фридмана, он был характерен и для народников, и для марксистов, и для большевиков-коммунистов.

Так, пойдя в народ, те же народники разочаровались в своих соплеменниках, которые, вместо того, чтобы прислушиваться к доводам страдальцев за его долю, брали этих интеллигентов под белы рученьки да и отводили прямо к становому.

Народники сменили тактику хождения в народ на тактику террора, полагая, что убив царя, они «взбаламутят» застойное русское общество, таким образом подняв его на бунт. Но вместо бунта народ шел на молебен по поводу убиенного злодеями государя императора и продолжал гнуть свою линию, предпочитая рабство, свободе и демократии.

Именно отсюда и родилось то стремление загнать народ в счастливое будущее. Надо заметить, что загонять его призывали не только большевики, но и анархисты, и эсеры. Однако до своего логического конца загон народа в светлое коммунистическое будущее довели именно большевики-ленинцы. Нынешние либералы не сильно отстали от своих идейных противников — коммунистов. Либералы ведь тоже поставили перед собой задачу загнать русский народ и другие коренные народы России в светлое либеральное завтра.

Народ представлялся этаким стадом, а партия и стоявший в ее главе вождь — пастырями. Понятно, что стадо может разбрестись (разброд и шатания) по окрестностям, поэтому его надо не только загонять в «кошару социализма» железной метлой, но и содержать под присмотром постоянно. Поэтому те формы насилия. которые применялись большевиками после 1917 года были тесно связаны с идеей народа, как бессловесного стада, которое не понимает, что пастыри желают ему блага и процветания.

В отличии от большевиков, избравших в качестве инструмента загона в счастливое будущее вооруженное насилие, нынешние псевдолибералы, создав в «либеральном раю» такие условия, когда нации запрещено жить и разрешено только выживать, предпочли насилие экономическое.

Глубокое разочарование, как волной накрыло не только наших псевдолибералов. Эта волна докатилась и до так называемых патриотов и не только патриотов. Но если первые сетуют на то что «этому народу ничего не надо», то непатриоты только радуются тому, что совок, как был совком, так им и остался.

Если проводить аналогии, то процесс развивается хотя и по спирали, но в том же направлении. Первоначально «этот народ» вызывает сострадание, потом презрение, а затем и ненависть.

Либералы начинают его презирать и ненавидеть за то, что в его душах не произошел отклик на идеи либеральной демократии, рынка и свободы и он превратился в досадное препятствие на пути дальнейшей утилизации России, патриоты относятся к нему также, сокрушаясь по поводу того, что этот народ и дальше готов беззвучно сносить все тяготы и лишения, несмотря на то что его Родина поставлена на поток и разграбление, а промышленность приходит в упадок.

Наконец, русофобы только злорадно потирают руки, неустанно повторяя мантру о народе, как о быдле, который вообще ни на что не способен.

При этом еще с давних времен лоббируется одна и та же мысль: идеи априори хороши, да вот «народ не тот», не созрел он еще, не дорос, не готов и т.д.

Так было, начиная, например, с Петра Великого, повелевшего рубить бороды, курить табак, пить кофе и посещать ассамблеи. Так было, когда большевики выморачивали свой коммунизм, что привело в превращение страны в государство задержанного типа. Так было и при либералах, которые никак не могли взять в толк почему у нас не складывается цивилизованный рынок и демократия, а получается черт знает, что и сбоку бантик.

Наиболее ярким стало недавнее заявление совладельца «Альфа-Групп» Михаил Фридман. Западные инвесторы еще в конце 80-х — начале 90-х годах говорили ему, что Россия быстро достигнет уровня развитых стран за счет образованного населения, большого количества природных ресурсов и технологических достижений в военной и энергетической сфере, но этого, по мнению Фридмана, не произошло.

Примерно о том же говорил и Михаил Горбачев, когда сетовал на то, что и страна у нас богатая, и народ талантливый, а живем хуже, чем другие...

Михаил Фридман объяснил провал либеральной идеи в России тем, что «склад ума» и культура жителей России «основывается не на кусочке бумаги, которая называется закон». «Они основываются на истории, традициях, верованиях, религии, которым сотни и сотни лет».

Ему вторил и председатель КС РФ, «выдающийся юрист современности», Валерий Зорькин, заявивший, что Россия так и не состоялось, как правовое государство, в котором закон то и дело подменяется правдой.

Говоря о своем разочаровании в народе, Фридман подчеркнул, что свобода слова, свобода СМИ, демократия, система выборов, такое понятие, как приватизация, «очень уязвимы в России».

Это он еще мягко выразился. Когда в России реформы становились «уязвимыми», извлекался кнут Ивана Грозного, палка Петра Великого, железная метла большевиков-ленинцев, наган или маузер членов «ордена меченосцев» государства советского.

Либералы хотели преодолеть эту «уязвимость» колбасой и правом собственности на хрущебы для большинства и лакомыми кусками государственной (по советским канонам -- всенародной) собственности для избранного меньшинства. Всех их объединяет нечто общее — глубокое, катастрофическое, абсолютное непонимание, не знание характера собственного народа. Это непонимание/незнание очень опасно, ибо, как мы уже отмечали выше ведет от сострадания через презрение к ненависти к своему же народу. Это уже находит свое выражение не только в среде псевдолибералов, но и представителей, так называемого, патриотического блока, не говоря уже о русофобах, которые всегда ненавидели и презирали русский народ, но никогда не испытывали к нему сострадания.

Согласитесь, что ту программу очередного витка, так называемых, структурных реформ, которая ныне выдвигается такими представителями псевдолиберального клана, как Кудрин, Улюкаев, Силуанов, Дворкович, Набиуллина — имя им легион, -- нельзя предлагать, если ты не в полной мере презираешь свой собственный народ. Да что там презираешь, если ты его крепко не ненавидишь.

Но и отношение к своему народу, как к бессловесному, терпеливому животному, который, рано или поздно, «вынесет все и и широкую, ясную грудью дорогу проложит себе», не менее опасно, чем презрение и ненависть к нему.

Опыт истории показывает, что бесконечное испытание терпения нашего народа заканчивается плачевно. И здесь мы откроем секрет этого народа, его великую тайну.

Россия — огромная страна, страна-континент. Ее пространства в течение веков наложили свой неизгладимый отпечаток на характер ее народа. Эти пространства привели к тому, что у нас не совпадает шаг пространства и такт времени. Чем шире пространства, тем больше нужно времени и для освоения, и для осмысления, и для принятия решения, и главное, для «перепрофилирования ментальности».

Это значит, что так называемое «пробуждение» нашего народа происходит крайне медленно (не совпадает шаг пространства и такт времени), но если это случится, то столь же много времени понадобиться для того, чтобы снова вернуть реку в ее берега. Возврат, как правило, сопрягается с насилием, с кровопролитием, огромными людскими и материальными потерями, с архаизацией сознания и техники.

Вполне возможно, что именно с этим связано очень жесткое преследования бунтовщиков в годы ненавистного царизма. С этим связано и постоянно присутствие в русской практике цензуры, надзирательства, иных ограничений. И именно это имел в виду А.С. Пушкин, когда говорил о русском бунте, бессмысленном и беспощадном.

Чтобы это понять, необходимо вспомнить, что, начиная еще с восстания декабристов (1825 год) ведет отчет так называемое освободительное движение в России. В своей статье «Памяти Герцена» Владимир Ильич Ленин хорошо показал, какой была эволюция этого движения. Понадобилось почти сто лет, чтобы не только «декабристы разбудили Герцена, Герцен развернул революционную агитацию. Ее подхватили, расширили, укрепили, закалили революционеры-разночинцы, начиная с Чернышевского и кончая героями «Народной воли». Шире стал круг борцов, ближе их связь с народом. «Молодые штурманы будущей бур» - звал их Герцен. Но это не была еще сама буря.

Буря, это - движение самих масс. Пролетариат, единственный до конца революционный класс, поднялся во главе их и впервые поднял к открытой революционной борьбе миллионы крестьян. Первый натиск бури был в 1905 году. Следующий начинает расти на наших глазах...»

Когда шаг пространства вдруг совпадает с тактом времени, действительно начинается «натиск бури».

Это нужно знать, об этом нужно помнить. Нельзя презирать и ненавидеть свой народ, полагая, что он не дорос до той или иной идеи или доктрины. Может быть, стоит подумать над тем, что это идеи и доктрины не доросли до этого народа и тогда уже не народ подстраивать под схемы, а схемы подстраивать под народ.