Морок

Я называю это «мороком глобализма», всей той системы, которая существовала до сих пор и которая, надо полагать, пришла к своему закономерному финалу. Жить дальше в состоянии этого морока было уже невозможно, поскольку все могло закончиться коллективным помешательством.

Мне кажется, что наступило время пробуждения от глубокого обморока. Оно будет нелегким, возможно, мучительным, но без этого пробуждения нет надежды на выздоровление.

Суть этого «морока» состоит в том, что мир, который сложился в настоящее время должен быть таким и никаким другим. Все вещи этого мира должны быть такими, какими они есть и никогда не могут быть другими. И отношения между людьми именно такие, какие они есть и они не могут быть другими. Эта мысль вбивалась буквально повсеместно. Для этого не надо было использовать исключительно СМИ. Кино, ТВ, книги, газеты, журналы, вещи, символы, жесты — все средства были хороши.

Под видом свободы люди становились несвободными. Ну скажите, разве можно считать свободным человека, который живет в кредит? Или человека, который взял ипотеку? Ну разве может быть свободным человек в мире, в котором все покупается и продается, в том числе и свобода?

Взрослых, якобы свободных людей, повсеместно стали превращать в каких-то подростков. Их постоянно готовы наказать за слова, жесты, знаки, символы, смыслы. Они все меньше решаются высказывать свое мнение, поскольку и за это их могут наказать.

Человек в атмосфере такого морока всегда вынужден озираться по сторонам и все больше склоняется к тому, чтобы быть как все, не высовываться. Незаметно ему внушают, что он во всем виноват, пока не наступает тот день, когда он должен понять, что виноват только потому, что еще существует.

У него не остается никакой индивидуальности, никаких прав, кроме, пока еще неотъемлемого права, умереть.

Глубинный смысл этого «морока» -- смерть. Он должен был создать такую атмосферу вокруг индивидуума, что самой желанной наградой для него была бы смерть. В атмосфере этого всеобщего морока погибают все чувства, а те, что остаются, насквозь фальшивые, неискренние. Мы — народ по природе своей искренний и честный, вдруг утратили эти наши исконные качества. Постоянно врать, изворачиваться, хитрить, всегда быть готовым к лжесвидетельству, в конечном итоге к ледяному безразличию.

Не мною замечено, что в последнее время люди буквально готовы умереть, чтобы спасти какую-нибудь животинушку, лить горькие слезы над страданиями какой-то жалкой собачонки, но к себе подобным относятся с омерзительным состраданием.

Я не осуждаю слезы умиления по поводу какого-нибудь котенка или морской свинки, но в этом сострадании сквозит цепенеющий страх перед себе подобными!

Животный мир не изменился, он остался примерно таким, каким был всегда. Люди знают чего можно ожидать от него, но они не знают чего можно ожидать от себе подобных. Поэтому они боятся особей своего вида. И это еще одно свидетельство того самого «морока».

То, что с нами произошло почти никто не заметил, даже социологи. Удивительно, но вчера еще такая точная наука, как социология, вдруг перестала работать. Она получает одни результаты, а на деле получаются другие. Возможно, что социология, возникшая в условиях индустриального мира, умерла вместе с этим миром. Она исследует мнения людей, которых уже нет. Она говорит с людьми, используя старые, проверенные временем методы, но то время ушло, люди стали другими, а методология — прежняя.

Современная социология уже не может описать настроения людей, поскольку люди не только изменились, но они говорят социологам то, что те хотят от них услышать и не говорят о том, что думают на самом деле. Вот почему результаты социологических исследований — это результаты, которые не совпадают с истинными настроениями социальных групп.

Созданная еще в конце позапрошлого века социология уже не отвечает требованиям нового мира. Она перестала работать и прежними методами не в состоянии исследовать настроения общества. Само общество, утратив картину мира в связи с ее распадом на осколки, реагирует на мир, который еще был целым, но ничего не говорит о мире, который распался.

И все же самая важная заслуга «морока глобализма» состоит в том, что он отучил людей видеть мир другим. В результате произошла никогда ранее не виданная секуляризация всего и вся. Целые сферы, области направления существуют отдельно друг от друга. Скажем, нам сообщают, что ученые нашли средство от какой-то самой смертельной болезни, но это не значит, что завтра всех будут успешно и быстро от этой болезни лечить. Это интересно даже не тем ученым, которые совершили открытие, а тем, кто о нем сообщил в СМИ. Информационные ленты в целом пестрят сообщениями о прорыве в науке и технике, но всякий раз складывается такое впечатление, что эта информация прибыла к нам с другой планеты.

Проявляется контур какого-то странного человека, живущего какой-то странной жизнью. Он сделал карьеру, нашел хорошо оплачиваемую работу, зарабатывает приличные деньги. На эти деньги он покупает себе дом или квартиру, престижный автомобиль, находит себе симпатичную самку или самца, но не спешит обзаводиться детьми. Он отправляется в путешествия, познает мир, снимает фото и видео, делает селфи, общается с приятелями (там не может быть друзей и есть только приятели) в социальных сетях, делится фотографиями, на которых он запечатлен в разных странах и возле разных достопримечательных мест и все. Это потолок его желаний, предел его мечты. Хорошо если у него нет кредитов, но чаще всего они у него есть и выплачивать их он будет в течение большей части своей здоровой и активной жизни.

У таких людей нет времени. Нет времени ни на что. Они всё «пролистывают». Книги, журналы, фильмы, экран смартфона или планшета, страницы в Интернете, чувства, эмоции, даже то, что они, чаще по недоразумению, называют любовью. Повсюду так много самых заурядных «листателей». Ни на чем не останавливаясь, ни о чем особо не задумываясь, ничего особо не принимая и не воспринимая.

Я не собираюсь говорить о том, что это — ужасно. Это — будущее. Вот оно такое и оно явило нам сообразного ему индивидуума. И не удивительно, что он уже не имеет представления о реальности и живет в густоте этого «морока», толком не понимая, где же он, на самом деле, живет и жив ли он...