Безыдейное сосуществование

Мы продолжаем публиковать материалы в рамках проекта, посвященного 25-летию ликвидации СССР, чтобы понять не только причины, но и последствия этой величайшей геополитической катастрофы. В настоящей статье мы задаемся вопросом: почему, имея более чем тысячелетнюю историю, Россия постоянно забывает о своем наследии и развивается таким образом, словно у нее этого прошлого нет? Почему всякий раз у нас создается некая новая система, а старая подвергается. первоначально осмеянию, а затем и забвению? И хотя некий дух истории время от времени возвращает  нас в естественное русло, мы с упорством, достойным лучшего применения, отказываемся от него, следуя принципиально иным путем

Накануне петровских реформ в России было все не хуже (а по мнению некоторых исследователей даже и лучше), чем у других народов. Был свой Государственный совет в лице Боярской думы, свое правительство в виде приказов и даже свой парламент, который назывался Земским Собором и с волей которого был вынужден считаться даже самодержец.

Историки рассказывают, что Петр Алексеевич, ставший чуть позже Петром Великим, не любил сидеть в царском облачении на заседаниях Боярской Думы, ибо было жарко, бояре обливались потом, да и сам царь явно нуждался в кондиционере. Нудное обсуждение государственных вопросов раздражало молодого царя, вот он и решил начать создавать нечто новое, как в Европе.

Воспользовавшись системой параллельного развития,  Петр I начал формировать новые органы власти на "брегах Невы" в то время, как на брегах Москвы-реки все еще заседала Боярская дума, а сами бояре продолжали густо потеть в своих дорогих собольих шубах.

Так вместо Боярской Думы был учрежден Сенат, вместо патриарха, как лидера духовной власти - Святейший Синод, вместо приказов - коллегии, а такой прообраз  парламента, как Земский Собор и вовсе был упразднен за ненадобностью.

Менялись не только названия, а вместо боярских шуб чинам было велено носить европейское платье, брить бороды, курить табак и "пить кофею", но формировалась новая структура власти и управления, которая взяла курс на разрыв с "ненавистным прошлым".  Это прошлое сочли косным и отсталым, не способным решить те задачи, которые были поставлены  царем-реформатором перед страной. И хотя, например, военный флот начали создавать уже при Алексее Михайловиче - папе Петра I, а решающее поражение шведам под Полтавой нанесли полки не нового строя, а прежнее дворянское ополчение, это нисколько не оправдывало прежнюю вертикаль государственной власти.

Историки рассказывают, что легче найти то, что Петр Алексеевич не подверг реформам, чем то, что он реформировал.  Однако, какими бы ни были масштабы и особенности преобразований, институт самодержавия при Петре Великом остался единственным, который не только не был реформирован, но, напротив, только укрепился. Царь по-прежнему был альфой и омегой государственной власти.

Пересматривалось и переписывалось все, формировались новые группы, появились новые модели организации и управления, закладывались "социальные мины" небывалой силы, которые дали о себе знать столетия спустя. Одной из таких "мин" было явление разночинца, позже названного интеллигентом. В недалеком будущем представителем этого не то класса. не то слоя, предстояло стать "прослойкой", но прежде выходцы из разночинной среды так отомстили государству, которое создал их родоначальник, что оно едва не кануло в Лету.

Тем не менее годы, которые последовали после того, как Петр Великий создал свою империю, были годами, когда власть эволюционировала, соблюдая преемственность. Реформы если и проводились, то ничего общего не имели с разрывом с прошлым. Служилая русская бюрократия продолжала накапливать управленческий опыт, без которого невозможно было управлять государством. Во многом благодаря этому опыту и той организации власти, которая проводилась в течение всего XIX начала XX веков удалось сохранить управляемость над таким сверхсложным организмом, каким оказалась Российская империя на рубеже XIX-XX вв.

Однако пришедшие в 1917 году к власти большевики радикальным образом изменили систему. Весь прежний опыт ненавистного царизма был отринут, как "прах с наших ног" и началось строительство "молодого советского государства".

Стоит обратить внимание на то, что время от времени в России, несмотря на тысячелетнюю ее историю, начинают строить "молодое государство".  То, что сооружал Петр I было названо "Россией молодой", то, что ваяли большевики называлось "молодой республикой советов", то, что создавали нынешние псевдолибералы получило название "новой России", а известный общественный деятель Дмитрий Медведев вообще сделал вид, что до формирования нынешней системы власти в России ничего не было, измерив нашу историю сроком в 20 лет.

В так называемых "старых странах" большинство институтов не меняются на протяжении веков. Например, возникший еще в эпоху раннего средневековья английский парламент, существует до сих пор. В США система выборов главы государства, предусматривающая институт выборщиков, не отменена (не реформирована) до настоящих дней, а так называемый Государственный департамент, не говоря уже о Конгрессе и Сенате, работает и сегодня в сфере иностранных сношений, хотя возник еще в те годы, когда США находились в состоянии глубокой изоляции и считались периферией тогдашнего цивилизованного мира.

Мы же меняем всё и вся с завидной регулярностью. Таких крупных перемен только за последние 300 лет было минимум три. В первый раз при Петре Первом, во второй раз при большевиках и в третий при нынешних псевдолибералах.

Петр Великий пытался создать нечто напоминающее собой солянку из государственных институтов тогдашних Англии, Голландии, Франции, предварительно побывав в перечисленных странах. И хотя точной копии, к примеру, английской вертикали государственной власти не получилось, кое-какие элементы западного образа правления были перенесены на российскую почву.

Большевики, как не старались, но все же свели свое творчество в области государственного строительства к парламентской республике, а нынешние псевдолибералы собирали с "миру по нитке", особенно преклоняясь перед американской системой власти, прежде чем создать некую вертикаль, которая постоянно раскачивается и грозит упасть..

Но мы сейчас не будем подробно останавливаться на то, почему "новая власть" так вольготно обращается с прежними инстстутами, игнорируя многовековой опыт, накопленный, в том числе и российской бюрократией, кстати, одной из самых искусных бюрократий мира. Мы вернемся к теме ликвидации СССР в ее, так сказать, идеологическом разрезе.

Петр Великий, начиная свои реформы, все же имел в качестве образца западные властные институты. Большевики старательно пытались доказать orbi et urbi, что делают все по Марксу, а вот какая идея была положена в основу горбачевской перестройки?  Вопрос далеко не праздный, поскольку от ответа на него будет ясно - развалился ли Советский Союз в силу внутренних причин,  или его развалили по прямому указанию "хозяев истории".

Это важно еще и потому, что пришедшие на смену "прорабам перестройки" псведолибералы оказались не в состоянии выработать и начать реализацию своей собственной идеи государственного строительства.

У Советского Союза была мечта, был образ победы. Сейчас можно говорить, что они были утопичны, но если судить по тому, как в свое время они мобилизовали массы, то сила воздействия этих элементов трудно переоценить.  В основе мечты и образа лежала марксистско-ленинская идея о переустройстве мира. И хотя понимание этого переустройства было довольно смутным, тем не менее, немало институтов было создано в рамках реализации этой идеи.

Но, поскольку СССР уже с момента своего возникновения противоречил чистоте теории научного коммунизма, очень скоро стало понятным, что если продолжать развитие теории Маркса, то станет ясно: ничего общего со строительством коммунистического общества то что создавалось в Советском Союзе не имеет. Мало того, пришлось бы корректировать курс и возвращаться в "историческую колею", а не рассказывать на каждом углу, что советские люди "штурмуют небо".

Это было главной причиной свертывания развития марксистско-ленинской теории, которая застопорилась уже при жизни Сталина и прекратилась вскоре после смерти вождя. Особенно тревожным были выводы теоретиков о некоем "азиатском способе производства", когда частной собственности нет, а эксплуатация и деспотизм - есть.

Вот почему, когда генеральный секретарь ЦК КПСС Юрий Андропов поднял вопрос о том, что мы не знаем, в каком обществе  живем, стало ясно, что в СССР, на деле порвав с марксистско-ленинской теорией, так ничего и не создали ей взамен.

Это незамедлительно сказалось и на "идеологах перестройки", которые, на самом деле, никакой идеологии не создали. Тысячи советских преподавателей теории научного коммунизма ничего не смогли дать в ответ на запрос высшего партийного руководства. Просто потому, что к началу 80-х годов эта теория уже давно не разрабатывалась, а само учение превратилось догму.

Начались судорожные попытки найти  ответы у Маркса, потому у Ленина. Стали говорить о "социализме с человеческим лицом". На практике даже решили возродить забытую идею созыва Земских Соборов, которые получили название Всесоюзных съездов народных депутатов. Не помогло. Теория была мертва. Ее можно было возродить исключительно через ее отрицание, через признание того, что в СССР не строили и не могли построить коммунизм, даже в тех контурах, которые были в свое время очерчены Марксом.

Грубо говоря, нужно было либо развить теорию до констатации того, что в Советском Союзе нет ничего, что ею предусматривалось и начинать новый виток развития с констатации этого факта, либо пойти проторенным путем и начать всестороннее заимствование опыта Запада. Вероятно, для первого не хватило мозгов в то время, как второе валялось, так сказать, в шаговой доступности.

Перестройка была обречена, просто потому, что никто не осмелился признать очевидное. Но она была обречене еще и потому, что проект СССР был остановлен и был взят курс на его сворачивание, т.е. ликвидацию.  Поэтому, как бы тщательно вы не искали ответ на вопрос о том, чего же все-таки добивался Горбачев и "прорабы перестройки", вы его не найдете, просто потому, что они не ставили перед собой задачу переформатирования страны.

Когда стало ясно, что теория умерла, многочисленная армия преподавателей мертвой теории густой толпой отправилась на помойку истории, где в это время лежали, списанные за ненадобностью идеи, уже отброшенные западом.

Бывшие младшие научные сотрудники и преподаватели научного коммунизма, еще вчера пытавшиеся доказать, что учение Маркса всесильно, потому что оно верно, сегодня стали  ярыми апологетами Карла Поппера, Фридриха Хайека, Френсиса Фукуямы, а чуть позже и Милтона Фридмана, и Джона Кейнса.

Эти "жуки-помойщики" тщательно перерабатывали "идеологическое наследие запада", совершенно не задумываясь, что перерабатывают уже давно там переработанное, что, по сути, означало, что они перерабатывали "фекалии запада" пытаясь сделать из них удобрения для взращивания идеологии для новой России.

Это очень важно понять потому, что у нас ничего нет своего. Но мы не берем самое передовое на западе, а, напротив, продолжаем утилизировать помойку. Например, уже давно  отброшенная на западе теория монетаризма, у нас все еще актуальна и мы еще продолжаем жить и действовать по ее канонам. Вчерашние преподаватели научного коммунизма, доценты с кандидатами, друг стали именовать себя политологами и социологами, принялись преподавать и актуализировать научные дисциплины, которые создавались на западе исключительно для того, чтобы  продлить и обосновать существование давно отживших и вредных идей капитализма. Вместо истории и философии они придумали политологию и социологию, а вместо политической экономии создали ее симулякр в виде экономикса. За годы, которые последовали после прихода к власти пседолибералов, они так засорили мозги молодому поколению, что оно убеждено, что  альтернативы тому, что существует нет и быть не может, что нужно либо жить, руководствуясь замшелыми либеральными принципами, либо вообще не жить.

Поэтому стоит ли удивляться, что у нынешнего руководства нет ни программы мечты, ни образа победы. Их и не может быть, если руководствоваться идеями, найденными на помойках общественной мысли запада, не имея представления ни о том, в какой стране (обществе) мы живем, ни о том, какой сценарий развития наиболее эффективен для нашей страны, ни о том, что мы из себя представляем, какой смысл и назначение есть в нашей истории.

При этом постоянно можно услышать о том, что Россия станет "светочем для всего мира", подарит ему новую идею, но при этом вся эта орава "жуков-помойщиков" упорно продолжает исповедовать мертвые теории и идеи.