Там за горизонтом

«Проект «Саратовская область»

В поисках реализации

У Саратовской области, если считать с середины 90-х годов прошлого века, было всего три главных проекта: «Проект «Аяцков», «Проект «Володин» и «Проект «Ипатов». Все остальное можно считать производным от этих трех направлений. Так, например, реализуемый на наших глазах сегодня «Проект «Радаев» прямо вытекает из «Проекта «Володин». Каждый из них имел своей целью главный проект — проект развития Саратовской области.

Мы назвали эти проекты по именам не только для простоты изложения, но и для того, чтобы особо подчеркнуть, что каждый из них имел свои особенности, свое видение того, как обустроить один отдельно взятый субъект федерации. На каждый из них особое влияние оказали личности, именами которых мы эти проекты назвали. Они разнятся не только не одинаковыми подходами, но и особенностью тех периодов, в рамках которых они реализовывались.

Так, например, «Проект «Аяцков» разворачивался в приснопамятную «эпоху Ельцина», ею же был обусловлен и ограничен. Нечего и говорить, что в «эпоху Путина» этот проект оказался непродуктивным, и в конечном итоге был свернут.

«Проект «Ипатов» — прямое порождение «эпохи Путина». Особое место в нашем повествовании занимает «Проект «Володин». По сути, он начался в «эпоху Ельцина», стал разворачиваться в «эпоху Путина» и будет свернут в начале «эпохи Медведева», чтобы снова развернуться в новую «эпоху Путина».

О каждом из проектов можно говорить бесконечно долго, поскольку каждый их них является своеобразной «малой эпохой» в жизни Саратовской области. Но мы остановимся лишь на самых важных вехах этих направлений, чтобы понять их цель и предназначение, а также увидеть, что ждет нас в самом ближайшем будущем.

«Проект «Аяцков»

Он начался в тот период, когда атомизация субъектов федерации достигла опасных пределов. Когда совершенно безумный лозунг «берите суверенитета, сколько сумеете переварить» поставил на грань распада само понятие Российской Федерации. Это было время, когда государство, как его понимает большинство наших сограждан, перестало существовать. В течение какого-то периода времени, каждый субъект федерации стал самостоятельным государством, а стоявшие в их главе губернаторы или президенты превратились в суверенов.

Достаточно вспомнить, что при Аяцкове в Саратовской области появились все атрибуты государства. Свой Совет безопасности, свой МИД, своя полиция, свои законы. Венцом этой «эпохи» стал договор о разграничении полномочий между субъектом федерации и федеральным центром, от которого до полного суверенитета оставался лишь один шаг. На этом фоне мрачными конфедеративными монстрами стали маячить «Ассоциация Большая Волга», «Сибирское соглашение» и даже «Дальневосточная республика».

Губернаторы получили неограниченную власть над всеми, в том числе и федеральными структурами. В Конституции РФ был особо оговорен пункт, согласно которому большинство руководителей федеральных органов согласовывались с губернаторами. Последние заседали в верхней палате Федерального Собрания, представляя собой могущественную фронду, которую можно было уподобить Долгому парламенту, Генеральным штатам или испанским Кортесам эпохи позднего средневековья и начала эпохи нового времени.

Доходило до абсурда, когда даже над стратегическими военно-космическими силами, расположенными в регионе, устанавливалось шефство губернатора!

Как же в таком случае должен был развиваться субъект федерации? Очень просто, по принципу: 40 на 60. То есть из всех налоговых сборов 40% отдавалось центру, а 60% субъект федерации оставлял себе. Тут же появились таможни, ограничивающие въезд и выезд в регион, собственные монополии, первоначально — на спирт, а потом и на зерно, а венцом всего стали таможенные пошлины и особые «ярлыки», позволявшие доверенным лицам ввозить и вывозить товары за пределы области.

Этот период полураспада, вину за который меньше всего несет Аяцков, продолжался, приблизительно, с 1996 по 2000 год. Как в этих условиях должен был действовать губернатор? Опять же очень просто: либо доводить «парад суверенитетов» до его логического конца, т.е. до полного отделения от центра, либо пожертвовать собственными амбициями во имя единства РФ. Надо отдать должное герою «Проекта «Аяцков», при всех соблазнах он не мыслил себя, а тем более вверенный ему регион, вне пространства Федерации. Вот почему он очень горячо, буквально восторженно, воспринял «первый план Путина», направленный на восстановление государственного суверенитета России. Он стал его главным адептом, может быть, смутно понимая, что «Проект «Аяцков» был задуман совершенно с другой целью. Она была проста и понятна: развалить РФ, как единое целое, используя для этого амбиции ельцинских губернаторов, при чудовищном попустительстве главы государства. При этом уже было неважно, чьим именем был бы назван «проект», «Аяцковым» или «Ивановым».

Сегодня в России очень модно говорить о преемственности власти. Но в Саратовской области такой преемственности не получилось. После того, как закончился «Проект «Аяцков», все его атрибуты, в том числе и кадры, оказались отринутыми. Два проекта, в глубине своей отрицающие друг друга, не могли быть синтезированными. Проект эпохи «парада суверенитетов» и проект эпохи «укрепления вертикали государственной власти» невозможно было скрестить, как невозможно скрестить коня и трепетную лань.

Несмотря на укрепление вертикали государственной власти, целью которой была ликвидация любых форм сепаратизма, «Проект «Аяцков» оставлял после себя богатое наследие. Это наследие, если отринуть от него все вольности «эпохи Ельцина», включало в себя и великолепный подбор кадров, и очень мощный инвестиционный задел. Это наследие обеспечивало вывод бренда «Саратовская область» на всероссийский и отчасти мировой уровень, централизацию государственной власти в пределах одного субъекта федерации, способность концентрировать ресурсы в нужных направлениях и формирование идеологии системы «сдержек и противовесов», как внутри региональной «элиты», так и на уровне федерального центра.

Но это наследие было напрочь игнорировано героем нового проекта. В топку истории полетели «почетные знаки губернатора», баланс региональных приоритетов, сам институт государственной власти, и если бы не развернутый параллельно «Проекту «Аяцков» «Проект «Володин», то Саратовская область перестала бы существовать как субъект, который привлекает внимание центра.

Если говорить о том, что произошло весной 2005 года, то можно вспомнить слова, порядком подзабытого ныне коммуниста Антонио Грамши, который говорил, что кризис наступает тогда, когда старая эпоха закончилась, а новая — еще не началась.

В условиях современной России «Проект «Аяцков» должен был развернуть Саратовскую область в направлении западного федерализма по типу германских земель, швейцарских кантонов, американских или на худой конец индийских штатов. Но поскольку эксперимент с западной демократией в России закончился, наш федерализм очень быстро превратился в феодализм, олицетворением которого стал «Проект «Ипатов».

«Проект «Ипатов»

Сегодня, наверное, мало кто знает, что о «Проекте «Ипатов» впервые серьезно заговорили на рубеже 1995–1996гг, когда решался вопрос о том, кто сменит Юрия Белых на посту губернатора Саратовщины. Фамилия «Ипатов» была включена в списки. Но затем ситуация кардинально изменилась, и Павел Леонидович был отправлен в глубокий резерв, т.е. остался во главе своей любимой станции. Понадобилось почти десять лет, прежде чем фамилия нашего нынешнего губернатора снова попала в списки, а затем материализовалась в виде «Проекта «Ипатов».

Продолжая разговор об очередном проекте, мы не будем останавливаться на перипетиях борьбы за пост губернатора, которая развернулась в Саратовской области сразу же после того, как Аяцков превратился в «хромую утку». Для нас гораздо важнее проследить за ходом эволюции «Проекта «Ипатов», понять причины, по которым он стал таким, каким мы видим его сегодня. Нам также важно понять, почему этот проект непременно будет закрыт, и что придет ему на смену.

Поводом для реформирования системы государственной власти в субъектах федерации, как известно, послужили трагические события в Беслане. После них губернаторов перестали избирать путем всенародных выборов, а стали утверждать в законодательных собраниях по рекомендации главы государства. По сути дела, институт федерализма был заменен на институт наместничества. Ничего революционного в этом не было и нет. Просто система должна была начать работать по новой схеме. Львиная доля полномочий теперь окончательно отходила центру. Еще раньше налоговые пропорции были изменены, и теперь 40% налоговых поступлений оставались в субъекте, а 60% уходили в центр, чтобы вернуться в виде трансфертов, и прочих субсидий. Губернаторы, с одной стороны, превращались в самых заурядных завхозов субъекта федерации, а с другой стороны — обрекались на непрерывный лоббизм интересов региона в центре.

Институт наместничества известен со времен глубокой древности. Например, на Древнем Востоке это были сатрапии. В Римской республике наместник провинции выбирался на один год. В начале года провинции распределялись между будущими наместниками по жребию или прямым назначением. Для управления провинциями Римом назначались магистраты, чаще всего сенатского, реже — всаднического, ранга. К слову, во времена Римской Империи провинции делились на сенатские и императорские

Однако «Проект «Ипатов» был «пилотным», в том смысле, что с назначением Павла Ипатова на пост губернатора Саратовской области, началась административная реформа в провинциях. Назначенные губернаторы получали негласный статус «доверенных лиц Президента». Все их полномочия, вся мощь их авторитета, их будущее отныне зависело от главы государства. Они должны были через себя транслировать небывало высокий рейтинг Президента на вверенных им территориях. «Проект «Ипатов» мог быть успешен лишь в том случае, если его субъект имел выход на самый верх, если бы он был своим в Кремле, на Старой площади, в Охотном ряду, на Б. Дмитровке, или если бы в каждом из перечисленных выше мест у губернатора были бы преданные ему лоббисты. Или же сам он обладал авторитетом, сравнимым с авторитетом Юрия Лужкова, Минтимера Шаймиева или, на худой конец, Муртазы Рахимова.

Ни первого, ни второго, ни тем более третьего у «Проекта «Ипатов» не было. Мало того, за три года, в течение которых губернатор возглавлял вверенную ему провинцию, ему так и не удалось создать нечто подобное.

По своему менталитету герой «Проекта «Ипатов» ближе всего стоит к менталитету руководителей крупнейших оборонных предприятий времен СССР. Когда держава лезла из кожи вон, но ковала оборонный щит Родины, директора предприятий ВПК имели прямой и неограниченный доступ на самый верх. Любой их каприз (если он был связан с оборонным щитом) исполнялся по первому требованию. Не такими сильными, но все же очень влиятельными были и директора стратегических объектов энергетики. Это была советская производственно-управленческая элита. Но вместе с распадом Союза распалась и она. Бывшие когда-то могущественными лоббисты очень скоро утратили свой статус, а некоторые ушли в пучину вместе с «Архипелагом ВПК». Но это вовсе не значит, что лоббизм на уровне руководителей крупных предприятий при поддержке губернаторов и лобби в обеих палатах Федерального Собрания прекратил существование.

Реанимация авиапрома затронула Казань, Ульяновск, Воронеж, но обошла Саратов (САЗ). Развитие автопрома (отверточной сборки известных иномарок) дошло до Всеволжска, Калуги, Таганрога, Елабуги и т. д., но обошло Саратов. Даже создание межрегиональных центров здоровья обошло нас стороной, и теперь такой центр уже показывают Президенту в Пензе. Или вы скажете, что нечто подобное стало возможным без активной работы лоббистских групп? Губернаторов, которые сегодня на виду не так уж и много, достаточно вспомнить Валентину Матвиенко, Александра Ткачева, Василия Бочкарева, Владимира Шанцева и некоторых других. Это удавшиеся проекты, поскольку они смогли понять: при изменившихся условиях, когда произошла концентрация власти центром, только там лежит ключ к изобилию в регионе. Вместо создания группы лоббистов, наш губернатор привез в Саратовскую область Александра Жандарова.

Жандаров — был единственным членом правительства Ипатова, который имел какие-никакие связи в первопрестольной, туда, кстати, и отправленный сегодня в качестве лоббиста без лоббистов. Все остальные — провинциалы, которые просто боятся столичных коридоров.

«Проект «Ипатов» начинался с серьезного поиска партнеров в среде саратовской бизнесэлиты. Власть и бизнес. Сколько этой проблеме было посвящено круглых столов, заседаний, тренингов и просто болтовни в начальный период наместничества Павла Ипатова! Но, когда стало понятно, что бизнес готов поддерживать Ипатова только, как главного лоббиста своих интересов на территории Саратовской области и за ее пределами, у героя проекта интерес к бизнесменам пропал. Эта «точка опоры» была потеряна. На очереди были депутаты всех уровней власти. Поэтапно и неуклонно была проиграна битва за город Саратов, крупнейшие муниципальные образования области, а затем — и битва за областной парламент. Ни одна из сред не приняла этот проект. Ни промышленники, ни аграрии, ни бизнесмены, ни политики, хотя попытки поддержать его на первых порах предпринимались.

Но вернемся к главному — почему «Проект «Ипатов» оказался тупиковым. Когда в РФ стали говорить об укреплении вертикали государственной власти, смекалистый русский народ быстро понял, что скоро у нас будет царь. Но если бы все только сводилось к централизации власти наверху. Коль изменилась система формирования исполнительной власти в регионах, должны были и поменяться взаимоотношения между высшим должностным лицом государства и его ставленниками в провинции. Они должны были не только получить частицу харизмы национального лидера, но и стать его доверенными лицами по линии лоббизма.

Если вертикаль начинается с главы государства, то, как минимум на третьей ступени этой «феодальной лестницы» должны были стоять губернаторы, как олицетворение вертикали власти во вверенном им субъекте федерации. Именно вокруг губернатора должны группироваться все остальные — депутаты всех уровней, политики, бизнесмены. При этом депутаты могут рассчитывать на то, что губернатор, имея доступ на самый верх, будет способствовать реализации их обещаний перед избирателями Представители исполнительной власти, могут рассчитывать на получение дополнительных средств для реализации социально значимых программ. Политики, поддерживая губернатора, могут уповать на его покровительство в политической борьбе. Бизнесмены могут надеяться на благоприятное отношение к их бизнесу как со стороны исполнительной, так и со стороны законодательной властей региона.

Примерно такой должна была выглядеть новая реальность. Это реальность, при которой региональный лидер так называется не потому, что является высшим должностным лицом исполнительной власти, а потому, что вокруг него группируется вся региональная элита.

К сожалению, герой «Проекта «Ипатов» не смог стать лидером в широком смысле этого слова. Ему не удалось стать настоящим продолжением властной вертикали. Но это не его вина. Это его беда. У нас оказалось не так много личностей, которые смогли понять, что же произошло со страной в «эпоху Путина».

Сегодня уже очевидно, что регион может успешно развиваться, только тесно взаимодействуя с центром. Сегодня, как и много лет тому назад, стало ясно, что главным донором инвестиций в России является бюджет Российской Федерации. Что бы этого донора использовать, нужен не губернатор-технарь, а губернатор-лоббист, в противном случае мы будем говорить не о закрытии «Проекта «Ипатов», а о закрытии «Проекта «Саратовская область». Однако, чтобы узнать, как нам выйти из этого тупика, необходимо рассказать о «Проекте «Володин».

«Проект «Володин»

Выше мы рассказали о «проекте «Аяцков» и «проекте «Ипатов». При всех плюсах и минусах двух прежних проектов «проект «Володин» стоит особняком. Для региона этот проект оказался на редкость продуктивным. Вместе с тем, в нем, в какой-то мере, отразилась вся противоречивость нынешней эпохи.

Если считать с начала 90-х годов XX века, то Саратовская область не может похвастаться количеством личностей, которые, выйдя из «народной толщи», не только достигли федерального уровня, но и смогли на этом уровне закрепиться.

Сегодня ни в Кремле, ни в Правительстве, ни в каких-либо иных федеральных структурах, за исключением Государственной Думы, нет саратовцев, кроме Вячеслава Володина. Исключением может служить разве что Любовь Слиска (Госдума), Сергей Шувалов (Совет Федерации), Дмитрий Аяцков (Администрация Президента). Но их уровень влияния, связи и авторитет трудно сравнить с уровнем влияния, связями и авторитетом Володина.

Вот и получается, что за минувшие 15 лет Саратовская область извергла из своих недр только одного политического деятеля. Конечно, это очень и очень мало. Поэтому, если вы спросите, кто из политических деятелей Саратовской области достаточно известен, этот список будет чрезвычайно скуден. Вам назовут Аяцкова, Володина и Ипатова, может быть, вспомнят и Слиску, но сегодня, похоже, ее звезда вплотную приблизилась к закату.

Кто был автором «проекта «Володин», сегодня доподлинно не известно. И хотя в качестве его первого учителя часто называли Дмитрия Аяцкова, к политическим вершинам герой нашего проекта шел еще какими-то нехожеными и даже сегодня малоизвестными путями.

Датой начала этого проекта можно считать 1992–1993гг. Именно в это время данный проект впервые мелькнул на саратовском небосклоне. Володин очень недолго побыл на посту управляющего делами администрации города Саратова, затем исчез, чтобы «восстать из пепла» уже в качестве депутата Саратовской областной Думы. Оттуда в 1996 году он попадает на второй по значимости в иерархии исполнительной власти государственный пост, становясь вице-губернатором Саратовской области.

В этот период он уже пользуется определенным авторитетом, но назвать его самостоятельным политиком тогда было сложно. Наиболее проницательные аналитики уже тогда полагали, что Володин будет преемником Аяцкова, когда тот покинет пост губернатора. Напомним, что в середине 90-х годов действовало правило: губернатор не мог занимать свой пост более двух сроков подряд. Если бы не смена порядка назначения глав исполнительной власти в регионах, которой предшествовало решение Конституционного Суда РФ, продлившего полномочия губернаторов чуть ли не на бесконечный срок, то Аяцков должен был уйти со своего поста в 2005 году. Но, помимо этого, в эволюционный процесс вмешалось и еще одно событие. Проработав со своим шефом Дмитрием Аяцковым три неполных года, Володин в 1999 году неожиданно покидает не только пост вице-губернатора, но и Саратовскую область.

Пройдя в Госдуму по спискам «Отечество Вся Россия» (ОВР) он становится депутатом, а чуть позже — и руководителем одноименной фракции. С этого времени и начинается развертывание «Проекта «Володин».

Главной его особенностью и сегодня является некий синтез различных течений в российской политике. Володин — не такой продвинутый демократ, как Аяцков, но он и не закостенелый консерватор, как Ипатов. Этот проект легко обвинить в конъюнктуре, дескать, в какую сторону подует ветер, туда он и поплывет. Когда в фаворе было ОВР, Володин был с ним, когда начался процесс объединения ОВР и «Единства» («Медведь»), он — в числе наиболее активных объединителей, когда монументальной твердости стала достигать «Единая Россия», он и здесь оказался в числе видных партстроителей.

На самом деле здесь нет никакой конъюнктуры. Герой нашего проекта с самого начала был волонтером «партии власти», и, какое бы название эта партия не получила, он всегда оставался в ее рядах. Так, например, в самый лучший свой период в ОВР входили едва ли не все губернаторы, президенты и главы республик РФ. Само движение задумывалось как прообраз «партии власти». Дмитрий Аяцков, отпуская Володина на «вольные хлеба», отпускал его в ОВР, хотя сам до последнего часа оставался в черномырдинском движении «Наш дом — Россия». Отдельно заметим, что в дни, когда Володин связал себя с движением Лужкова-Примакова (ОВР), тот же Дмитрий Аяцков чуть ли не пинками загонял в «Единство» Любовь Слиску. Тогда мало кто верил, что партия, созданная чуть ли не за две недели до выборов депутатов ГД, сможет набрать призовое количество голосов.

Таким образом, если считать с 1999 года, «Проекту «Володин», без малого, почти десять лет. Проект разворачивался неспешно. Постепенно выстраивалась линия взаимодействия между бывшим вице-губернатором и теми, кого он знал еще по работе в Саратовской области. Пока на посту губернатора находился Дмитрий Аяцков, «Проект «Володин» делал осторожные шаги. Казалось, наш герой опасается затмить своей тенью тень Аяцкова. Между тем, едва ли не с 1999 года в области постоянно говорили о том, что Володин вот-вот сменит Аяцкова на посту губернатора. Накануне выборов губернатора в марте 2000 года нашему герою пришлось постоянно повторять, что на лавры главы региона он не претендует. Зато на лавры ведущего лоббиста он стал претендовать едва ли не с первых шагов своей работы в ГД.

Несмотря на то, что его постоянно сватали на пост губернатора, что, по его же собственному признанию, с ним встречались и говорили влиятельные люди, намекая ему на то, что пора занять пост главы региона, он открыто признался в своих амбициях незадолго до того дня, когда Владимир Путин изменил порядок выборов глав субъектов федерации.

Сам проект разворачивался в три этапа. На первом — в 1999 году — его герой создает базу в столице и начинает выстраивать прочные связи на самом верху. На втором — в 2003году — Володин одерживает убедительную победу на выборах в ГД в Балаковском одномандатном округе. Именно в этот округ в первую очередь начинают поступать средства, пролоббированные Володиным. Он словно пытается доказать на примере одного округа, как надо работать с центром, чтобы привлечь средства в глубинку.

На третьем — в 2005 году — «проект «Володин» выходит на проектную мощность. Всем своим поведением он пытается показать, что «проект» «Ипатов» для Саратовской области — тупиковая ветвь эволюции. Особенно сильно обостряются отношения депутата и губернатора после того, как Володин, затратив немало усилий, чтобы привлечь в область федеральные средства, вдруг узнает, что ими во всю распоряжаются близкие к Ипатову бизнес-структуры. То есть «проект «Ипатов» палец о палец не ударил, чтобы выбить из центра ресурсы, а раздает привлеченные средства исключительно своим.

Но не только это вызывает недовольство у Володина. Шаги, которые предпринимает губернатор Ипатов в экономике, социальной политике, аграрном секторе, вызывают у него резкую неприязнь. Наш губернатор не демократ, как Аяцков, но и не лоббист, как Володин. Он слабо знает экономику области, в сфере кадровой политики это — верх некомпетентности. Не зря Володин на первых порах взялся за формирование кабинета Ипатова. Но последний сумел выйти из-под опеки, совершив при этом целый ряд непростительных кадровых ошибок, особенно после того, как изгнал из правительства таких людей, как Сергей Лисовский, Марат Фаизов, Андрей Новицкий.

Наиболее яркой особенностью «проекта «Володин» стало его вхождение в реалии современной России. Он, возможно, раньше многих понял, что вся сила теперь сосредоточена в центре и что, если территория не имеет ни сырьевых (нефть, газ, металл, лес и т. д.), ни транспортных (наличие морских портов и выхода к госгранице) преимуществ, вся надежда на лоббизм. Даже линия депутаты ГД — депутаты ОД выстроена таким образом, что может действовать в двух направлениях: с одной стороны — лоббирование федеральных ресурсов, а с другой — законодательная инициатива снизу.

Если бы в Саратовской области сохранялась преемственность власти, то «проект «Володин» должен был стать губернатором области. Но в силу того, что такой преемственности у нас не было и, по всей вероятности, не будет, «проект «Володин» выходит на другой уровень и покидает Саратовскую область. На место «проекта «Ипатов» приходит новый проект.

Уже в мае, если не раньше, станет известно, уйдет ли Володин на работу в другую структуру. Сегодня говорят, что он может быть назначен на должность вице-премьера, курирующего социальные проекты. Но может оказаться и в Администрации Президента. В первом случае: Саратовская область перестанет для него быть приоритетом. Во втором случае: он может сделать все возможное, чтобы повлиять на назначение нового главы региона. Как бы там ни было, а переход «проекта «Володин» в другой статус не закроет сам проект, зато «проект «Саратовская область» в течение какого-то периода времени может оказаться бесхозной территорией.

Проект «Саратовская область»

Мы завершаем цикл публикаций, посвященных «прорывным проектам», и завершаем, как и обещали, анализом перспектив развития нашего региона. После трех предшествующих публикаций мы получили немало откликов. Среди посетителей нашего сайта нашлись те, кто согласились с мнением автора, но было и немало тех, кто оказался категорически против. Против недооценки «проекта «Ипатов» и переоценки «проекта «Володин». Однако мы не ставили своей целью возвысить или умалить какой-либо из «проектов». Мы старались быть максимально объективными, чтобы понять, куда мы идем и что нас ждет в недалеком будущем.

В истории «проекта «Саратовская область» было два периода — советский и постсоветский. В первом периоде регион развивался преимущественно как аграрный. Наряду с аграрным сектором значительная доля промышленности (около 60%) была связана с военно-промышленным комплексом. В те времена говорили, что Саратовская область стоит на двух китах — АПК и ВПК. Эти отрасли оказались самыми уязвимыми перед напором рыночных реформ, ибо были тесно связаны с дотированием из государственного бюджета.

Если сравнить две пятнадцатилетки — с 1975 по 1990 и с 1990 по 2005 годы, то картина будет выглядеть удручающей. За пятнадцать советских лет в Саратовской области были модернизированы или введены в строй большинство предприятий энергетики (ТЭЦ–3, ТЭЦ–4, ТЭЦ–5). В 70–80-х года была построена Балаковская АЭС. В 60–70 годы были введены в строй такие гиганты отечественного химического производства, как Балаковское и Энгельсское «Химволокно», ПО «Нитрон» и другие предприятия. В 1971 году был построен Балаковский завод РТИ. В 1978 году на ПО «Нитрон» началось производство НАК–150. Оборонный комплекс области был введен в строй поэтапно, начиная с конца 50-х и заканчивая 80-ми годами минувшего века. Таков далеко не полный перечень промышленных объектов, введенных в строй в прошлом веке.

Иными словами, все, что сегодня приватизировано, акционировано, уцелело и продолжает работать, было создано в советскую эпоху. А что же удалось построить за пятнадцать лет с 1990 по 2005 год? Построена ли хоть одна электростанция, пущен ли в строй хоть один крупный промышленный объект, начато ли хоть одно новое производство? Если что-то и есть, то оно является каплей в море по сравнению с теми объемами, которыми была славна советская эпоха.

Основные отрасли промышленности региона — электроэнергетическая, электротехническая, нефтехимическая, стекольная промышленность, промышленность строительных материалов, производство троллейбусов, снегоуборочных машин, машин для химической чистки одежды, нитронового волокна и т. п. — закладывались в XX веке. Сегодня значительная часть промышленного комплекса региона — это до предела изношенное, морально и материально устаревшее оборудование. Это чреватая техногенными катастрофами инфраструктура, чего стоит все более учащающиеся аварии в системе саратовского водоканала.

Еще одной гордостью региона был так называемый ее научный и культурный потенциал. Скажем прямо: этот потенциал целиком и полностью обязан советской эпохе. Ею был востребован и использован. За минувшие 10–15 лет мы так и не услышали ни одного нового громкого имени. Олег Табаков, Евгений Миронов, Олег Янковский, Александр Михайлов — наши земляки, но они из прошлой эпохи. Из политиков, как мы уже писали, известность получили Дмитрий Аяцков, Вячеслав Володин, Любовь Слиска да отчасти Павел Ипатов. Для целого региона — это слишком мало. Ученые, новаторы, менеджеры из нашего региона если и известны, то в узких кругах. Иными словами, пресловутый научный и культурный потенциал, который так и не развернулся за 10–15 лет, сегодня остается лишь обязательной частью выступления какого-либо общественного деятеля.

Вот почему главной проблемой «проекта «Саратовская область» с начала 90-х годов прошлого века был мучительный поиск самоидентификации. Он продолжается до сих пор и когда завершится — одному Богу известно.

К этому поиску приложили руку герои все трех «проектов», о которых мы рассказали выше. Сегодня можно подытожить результаты этой работы. Так, например, «проект «Саратовская область» для Дмитрия Аяцкова был полем его самореализации. Перефразируя известное высказывание, он видел не Саратовскую область в себе, а себя — в Саратовской области. Говорить о регионе можно было только с упоминания имени ее губернатора. Вероятно, он понимал, что в тех условиях сгодятся даже самые эпатажные «проекты» (легализация проституции и строительство аэропорта на острове должны работать). Надо постоянно о себе напоминать. Забвение — самое худшее, что можно придумать для стагнации региона.

В то же время Аяцков помнил о двух китах (АПК и ВПК), но если в ВПК он ничего поделать не мог, то для аграрного сектора региона им было сделано немало. По крайней мере, Дмитрий Федорович прекрасно понимал, что промышленность не может быть приоритетом, зато сельским хозяйством наша область прирастать сможет. Отсюда и эти амбициозные 6 млн тонн зерна, и горемычные «Кейсы». Но попытка соединить промышленный и аграрный секторы через сборку на базе САЗа заграничных газонокосилок успешно провалилась.

При Аяцкове «проект «Саратовская» область» был поддержан мощной рекламной кампанией. В глобальном масштабе — это был правильный и единственно возможный тогда ход. Однако рекламные деньги ушли в песок, поскольку весь внешний имидж вскоре был утрачен.

Для Павла Ипатова «проект «Саратовская область» это командировка продолжительностью около пяти лет. Он соскучился по родному дому (отрасли), а с него постоянно требуют роста, подъема, инвестиций, инноваций и роста популяции. Как менеджер средней руки он попытался было пойти традиционным путем, т.е. нащупать «точки роста», чтобы сконцентрировать в этом направлении ресурсы для решающего прорыва. Такими «точками роста» для Ипатова стали промышленность, оборонный комплекс и строительство. Он попытался изменить парадигму пространственной и экономической ориентации региона. Вместо аграрно-промышленного регион должен был стать промышленно-аграрным, а то и вовсе — промышленным.

Как оказалось, эти три направления нуждаются в колоссальном притоке инвестиций. Если Аяцков концентрировал ресурсы для рекламной кампании, полагая, что благодаря ей сюда придет инвестор, то Павел Ипатов целиком и полностью положился на своего министра по инвестициям Александра Жандарова. Это была утопия. Иностранного инвестора не интересовал ни промышленный, ни оборонный, ни строительный комплекс региона, а отечественный инвестор с большой охотой готов вложиться в трубу, скважину или в турбину, нежели в сферу, где вложения большие, а отдача наступит еще очень не скоро, если вообще наступит.

В условиях нехватки ресурсов, при отсутствии труб и скважин, резко обостряется борьба за обладание хотя бы теми ресурсами, которые есть. Отсюда и тот высокий градус политической борьбы, который характерен для нашего региона. Политическая борьба очень сильно мешает процессу самоидентификации «проекта «Саратовская область», уводя его в никуда, распыляя ресурсы, отпугивая потенциального инвестора.

Вскоре основным инвестором для реализации «проекта «Саратовская область» стал бюджет региона. Но поскольку бюджет наш из года в год остается социально ориентированным, выдавить из него хоть по капле инвестиций становится либо очень сложно, либо невозможно. Остается надеяться на лоббизм, а в этом направлении герой «проекта «Ипатов», как мы уже писали ранее, оказался наименее продуктивным.

В мировой практике существует правило: правителя стоит избирать (или назначать) на один пост не более двух раз подряд. Резон здесь имеется, и вот какой. Назначенный в первый раз, руководитель приходит как реформатор, во второй раз — как консерватор, а если случится так, что он окажется на посту в третий раз, то перед нами возникнет фигура реакционера, если не обскуранта.

Аяцкова можно считать счастливым. Он побывал и реформатором, и консерватором, но не успел стать реакционером. Ипатов должен был прийти в Саратовскую область как реформатор. Какие же отрасли и направления были им реформированы? Вообще, применительно ли для «проекта «Саратовская область» такое понятие, как «реформы Ипатова»? Оставим этот вопрос без комментариев.

Особо подчеркнем, что здесь мы не пытаемся противопоставить один «проект» другому, доказать, что какой-то из них лучше, а какой-то хуже. У каждого есть свои достоинства и недостатки. Нас больше интересует судьба большого «проекта» — «Саратовской области», а здесь вклад всякого хорош, если он идет на пользу региону.

Что касается еще одного нашего героя, героя «проекта «Володин», то для него «проект «Саратовская область» — это, скорее, малая родина, поддерживая связь с которой он наращивает свой авторитет. В этой связи можно прибегнуть к аналогии. Если Аяцков в «проекте «Саратовская область» больше похож на сиятельного князя, Павел Ипатов — на губернатора времен императора Николая I, то Володин напоминает собой губернатора какого-нибудь американского штата.

Там губернатор, как правило, выдвигается одной из двух партий, проходит кадровую подготовку, что позволяет ему иногда выдвинуться и на пост Президента. В повседневной жизни губернатор в США — это лоббист своей территории. Вот почему он выдвигается партией, вот почему главным критерием его работы является лоббирование интересов штата перед федеральным центром.

Но герой «проекта «Володин» — не губернатор, а скорее (если о аналогии), — конгрессмен, который лоббирует интересы округа или территории, от которой был избран. Конгрессмен в таких случаях бывает активен либо для того, чтобы рано или поздно стать губернатором штата, либо, чтобы продлить свой мандат депутата, либо, чтобы повысить свое материальное благосостояние.

Все три политика в «проекте «Саратовская область» видят субъект соперничества. Каждый хотел бы развернуть этот «проект» под себя, под свое видение его будущего.

Аяцков свою роль уже выполнил. Володин, если изменит свою парадигму по отношению к «проекту», потеряет к нему интерес и займется федеральными проблемами, а Ипатов останется один на один со своими «точками роста», без рекламы, без лоббизма.

Без инвестиций «проект» работать не будет. Внешние (в том числе и отечественные) инвестиции в требуемом объеме не придут, даже если в области появятся десяток Жандаровых. Останется лишь надеяться, что рано или поздно «проект «Саратовская область» самым волшебным образом станет объектом интереса федерального центра (например, здесь решат провести чемпионат мира по футболу или летнюю олимпиаду) или откроют месторождение нефти, сродни сургутскому нефтяному эльдорадо 70–80 годов.

Но это никак не отразится на поиске модели для реализации «проекта «Саратовская область». Для этого в настоящее время не хватает не только ресурсов, но и самой концепции межрегиональной интеграции, где бы каждый регион выполнял свою особенную роль, как это было хотя бы во времена СССР. Раз так, то «проект «Саратовская область» должен быть объявлен замороженным. До лучших времен.

2008г.