Лед и память

В конце января начале февраля в Саратов пришли холода, которые неожиданно  сменились быстротечной оттепелью. Снежные заносы, образовавшиеся накануне, стали плавиться под воздействием высокой температуры воздуха.  Погодные условия усугубил настоящий зимний дождь. Но не успел снег растаять, как снова ударили сильные морозы и груды тяжелого снега превратились в сплошные глыбы льда. Дороги и тротуары покрылись ледяной коркой. Во множество городских дворов невозможно было ни пройти, ни проехать.

Первые попытки справиться с наступлением стихии закончились неудачей и город смирился с ледовым пленом. Все это время власти угрюмо молчали, уповая то ли на ближайшую оттепель, то ли на то, что все как-нибудь образуется самой собой. Не мирились со стихией только жители. Стихийное бедствие подвигло их к нападкам и обвинениям власти, которая, по мнению горожан, не справлялась со своими обязанностями.  Представители власти искали оправдание во всем: в нехватке техники, антиледовых реагентов, в  отсутствии рабочей силы, в холодах, в брошенных автомобилях, но горожане не принимали во внимание эти оправдания. Они требовали убрать лед и исполнить обещание властей о создании “комфортной среды” для “достойной жизни”.

Что же случилось на самом деле? Виновна ли в обледенении нерадивая власть или это стихийное бедствие, с которым человеку никак не справиться и приходится терпеть? Наконец, почему не случилось массовой мобилизации, с помощью которой только и можно справиться с стихийным бедствием? А то, что в Саратове не просто зима, а именно стихийное бедствие, вызванное аномальной оттепелью, которую сменили аномальные холода, сомневаться может разве, что совсем недалекий обыватель.

Если на “комфортную” (или не очень) среду обитания обрушивается стихия то ее вряд ли смогут остановить только специальные службы, начиная от сотрудников МЧС и заканчивая редкими ныне дворниками. Борьба со стихией - дело всенародное. Поэтому без мобилизации здесь никак не обойтись.

Скажем, мэр Саратова Михаил Исаев, который также призывал к мобилизации, не смог ее организовать просто потому, что ему не хватало электорального авторитета, ведь мэра у нас выбирает не все население города, а конкурсная комиссия, которая забывает о том, кого она выбрала буквально через минут пять после того, как сделала свой выбор.

Стало быть, нужен такой электоральный авторитет, к мнению которого не только могли бы прислушаться массы, но и откликнуться на его призыв к началу активных действий против натиска стихии. Кому, как не губернатору Саратовской области должно было стать таким электоральным авторитетом, ведь всего пять месяцев тому назад более  70% избирателей губернии проголосовали за кандидатуру Валерия Радаева. Мы ведь прислушиваемся к тому, кому доверяем, а голоса большинства жителей области это и есть доверие.

Конечно, призыв Радаева прозвучал поздно. Лед настолько плотно оккупировал город, что его теперь ничем, кроме оттепели, не возьмешь.

Однако дело даже не в запоздалом призыве, а в отклике. Как показала реальность, призыв губернатора к мобилизации вызвал еще большую волну недовольства со стороны населения. Мало того, это население, обрушив очередную волну гнева на властей, и не собиралось мобилизоваться, чтобы дать отпор стихии. Редкие энтузиасты кололи лед рядом с “локальной средой” своего обитания. В абсолютном большинстве дворов стояли ледяные глыбы, на которые уже давно не ступала нога человека. Самый сильный ответ на вероломное вторжение в нашу жизнь ледовой стихии был песок (да и то не везде) которым посыпали места передвижения жителей.

Некоторое время спустя стало ясно, что авторитета всенародно избранного явно не хватает не только для того, чтобы мобилизовать массы, но и для того, чтобы принудить соответствующие службы к исполнению своих обязанностей. Если губернатор не является авторитетом для своих подчиненных, то как он может быть авторитетным для граждан?

За всем этим ледяным безмолвием скрывается главное: разрыв между властью и населением. Прочность этой связи всегда проходит испытание стихией. На этот раз она не выдержала такого испытания. Практика показала, что власть, однажды отстранив население от участия в управлении, оказалась один на один с проблемами, которые без участия всего мира не решить.

Вот почему сегодня преодоление ледникового периода в жизни Саратова стало не всеобщей задачей, а исключительно задачей власти.

Следует понять, что власть не справляется с обледенением не потому, что чиновники нерадивы, техники не хватает, а мэр города - не опытный управленец. Все, как раз выглядит иначе. Власть действительно старается, бросает в битву со льдом все резервы, которые у нее есть. Власть действительно переживает за то, что баланс “комфортной среды обитания” оказался нарушенным. Власть и вверенные ей службы нельзя обвинять в бездействии.

Но все дело в том, как мы уже отмечали, что фронт стихии слишком широк, объем работ очень велик и власть со всеми службами с этим объемом работ не справляется чисто физически.

В этой связи вспоминается суровая аномалия, которая произошла в Саратове в 2004 году. Несмотря на то, что стоял уже ноябрь, осень была поздней и теплой. Поэтому деревья еще были покрыты густой и зеленой листвой. Ледяной шквал, как всегда прилетел неожиданно и обрушился с такой силой, что погрузил в ледяной плен весь город. Под тяжестью льда и снега ветви деревьев с ужасающим треском стали ломаться и падать: на  провода, автомобили, прохожих, улицы, тротуары, крыши домов.

Бедствие усилилось еще и потому, что накануне прихода стихии тогдашний мэр Саратова Юрий Аксененко улетел в город-побратим Саратова - американский Даллас, крепить дружбу и налаживать деловые отношения.

Юрий Аксененко в то время находился в контрах с губернатором Дмитрием Аяцковым. Поэтому саратовский мэр был обвинен в приходе стихии, наверняка, еще в то время, когда лайнер, на котором он летел, еще не достиг спокойных вод Атлантики.

Обеспокоенный стихией губернатор поднял невероятно мощную волну энергии. Его поддержал тогдашний ГФИ Ринат Халиков. Последний якобы незамедлительно направил письмо в Администрацию президента с просьбой вернуть мэра Аксененко назад в Саратов. Позже выяснилось, что никакого письма в АП Халиков не направлял, хотя в СМИ тема возврата мэра в Саратов муссировалась особенно активно.

Но дело даже не в этом. А в том, что губернатор Дмитрий Аяцков объявил мобилизацию. Вероятно, электоральный  авторитет Дмитрия Федоровича был так высок, что массы ответили на призыв к мобилизации. Из районов области выдвинулась целая армия тракторов, грейдеров, бульдозеров и прочей техники. Армейской группой руководил доверенный человек губернатора - его министр транспорта и дорожного строительства Геворк Джлавян. Преодолевая неблагоприятные погодные условия и внушительное расстояние  тракторно-грейдерная армия Джлавяна шла на помощь Саратову, как в свое время танковая армия Манштейна шла на помощь осажденной в Сталинграде 6-армии Паулюса. Правда, Манштейн Паулюсу не помог, а вот “войска” Джлавяна сходу принялись ликвидировать последствия стихийного бедствия. Власти были так обеспокоены стихией, что вызвали в Саратов тогдашнего министра МЧС Сергея Шойгу. Шойгу прилетел и усилил энергию борцов со стихией. Городу была обещана многомиллионная сумма на ликвидацию  природного катаклизма.

Не обошлось без политики. В связи с войной, которую то разгораясь, то затихая вели между собой Аксененко и Аяцков, местные власти стали жаловаться Сергею Кужугетовичу на то, какой у них плохой мэр, доказательством чего являлся его отлет в Даллас в то время, когда Саратов оказался в плену стихии. И хотя Аксененко покинул город, когда ему еще ничто не угрожало, это не спасло его от гнева министра МЧС, который, характеризуя саратовского мэра, прибег к использованию ненормативной лексики.

Все эти пляски местных властей вокруг министра МЧС, были названы в некоторых СМИ “Шойгу-шоу”.  Денег в город, как говорят, не поступило, вероятно потому, что мобилизация была такой мощной, что власти и население справились со стихией, масштабы которой были даже шире, чем стихия нынешняя, самостоятельно.

Да, несомненно, первый всенародно избранный, даже на излете своей губернаторской карьеры еще обладал весомым электоральным авторитетом. Да, Дмитрий Федорович мог заставить чиновников трудиться не только за страх, но и за совесть. Никому из них не хотелось оказаться в позе белого медведя или быть вывернутых мехом внутрь. Но даже этих усилий не хватило бы, если бы население города не откликнулось на призыв губернатора, если бы горожане сами не вышли на улицы и не стали ликвидировать последствия стихии. Тогда это еще работало.

За прошедшие с того времени почти пятнадцать лет все изменилось. Разрыв между властью и гражданами достиг невероятных размеров. Этому способствовала и ликвидация в городе системы МСУ. Поэтапно власть отстранила граждан от в участия в управлении, оставив ему, разве что только выборы, от которых, правда, ничего не зависит. Сама того не понимая, она взяла на себя обязанности граждан, оставив им право требовать услуг. Это стратегическое изменение отношений  самым радикальным образом повлияло на систему управления. Власть утратила авторитет, благодаря которому можно объявлять мобилизацию. И не только в условиях стихийного бедствия, но и всякую мобилизацию, которая направлена на достижение определенной цели.